Где искать Пуп Земли?

[a_i_v_a_r]

Волалимир АБАШЕВ:
"Мы все испытываем потребность жить в Центре мира. И когда мы ищем свою региональную специфичность, то на самом деле подыскиваем аргументы для того, чтобы обосновать, что мы живем в Центре мира". 



Где искать Пуп Земли
Техника любви к родине по Владимиру Абашеву

Айвар ВАЛЕЕВ
Челябинск
28-01-04

Как известно, браки, замешанные на одной лишь романтической страсти, редко бывают долговечными. Попытка измерять любовь только силой эмоций логично приводит нас к известной формуле "Бьет - значит любит". Так и с отношением к родине. Если по-настоящему хочешь, чтобы ей было хорошо, твой патриотизм должен быть адекватно воплощен. А вот техникой любви к родине владеют очень немногие, в том числе и во власти, что подтверждает нынешнее положение России. Пермский профессор Владимир Абашев в этом смысле носитель уникального "ноу-хау". Основанный им фонд "Юрятин" (так назвал город, где происходили события "Доктора Живаго", Борис Пастернак, а прообразом Юрятина была Пермь) более десяти лет назад стал заниматься вопросами развития местной мифологии. Начинали с создания "пермской поэтосферы", изучения местных текстов, а закончили интересными выводами социокультурного и даже политического свойства.

Прошлым летом мы пригласили Владимира Абашева как основного докладчика на семинар "Актуальное и региональное", который проводил "Челябинский рабочий" совместно с газетой "Культура". А до этого все вместе поездили по Челябинской области, посмотрели Аркаим, послушали экскурсоводов. Профессор Абашев иногда казался нам настоящим Шерлоком Холмсом, вскрывавшим подспудные смыслы в давно известных и вроде бы очевидных вещах, идеях и даже словах...


Иметь место быть

- :Мне не очень нравится слово "региональное". Гораздо более важным мне кажется слово "местное". В слово "место" русский язык вложил массу оттенков, мне кажущихся принципиально важными. Вот есть, например, такое выражение "женское место", то есть плацента. Здесь слово "место" получает антропологический смысл кровной связи человека с некоей пространственной единицей. Идем дальше. Вопросы "Откуда ты?" и "Кто ты?" раньше были равнозначны. Кроме того, у слова "место" есть еще один важный оттенок. Существует такое выражение - "иметь место". Это значит - быть, существовать вообще. Есть только то, что имеет свое место. И "место", что еще важно, обозначает вписанность в социальную иерархию - "человек на своем месте", "место в жизни".

- Действительно, какое мощное и объемное слово!

- Интересно и другое. Место - это уже не столько география, сколько производное культуры. Есть предметы, абсолютно, почти с лабораторной чистотой, показывающие такой его статус. Коктебеля до появления Максимилиана Волошина просто не существовало, это была глухая татарская деревушка, обладающая собственным сокровенным смыслом для людей, которые там жили. Волошин создал Коктебель как явление русской культуры, а отчасти и культуры европейской.


Центр мира

- А как и почему вообще возникает мифология места?

- Я вспоминаю речь нашего экскурсовода. Эта замечательная женщина начала свой рассказ о Челябинске с геологии. Под нами, говорила она, двадцать километров гранита, потом идут толщи базальта, потом начинается магма. После того как мы опустились в темноты подземные, в ее речи вдруг зазвучала противоположная тема. Без здешнего кварца, говорила она, вы в космосе не побываете. Потом оказалось, что без золота, которое находится в этой земле, нам тоже в космосе не побывать. То есть в ее речи произошло выстраивание какой-то безумной вертикали, непосредственно связывающей хтонические глубины Земли с Космосом. А посредником этой связи оказывается Челябинск.

- Как здорово!

- Да, но еще интереснее проследить, насколько этот текст уникален. Вот что говорила одна пермячка, которую мы в свое время записывали: "В Перми золота нет, но далеко на севере Пермской области есть гигантские запасы калийных солей". "Соль, связанная с Пермью, - это соль первобытного океана, когда формировалось много космического, поэтому мы, пермяки, ближе к космосу". Ход мысли абсолютно одинаковый. Разные места оказываются посредниками связи Земли и Космоса. То есть срабатывает архетип Центра мира.

- Что это за архетип?

- Мы с нашим рационализированным сознанием мыслим пространство и время метрически. Километры, часы и т.д. У архаического же сознания было пространство темное и сакральное, страшное и божественное. И очень важную роль в этом сознании играла категория Центра мира. Мировая гора, Пуп земли или Мировое древо - суть одно и то же. То есть точка пространства, через которую лежит наиболее краткий путь вверх и вниз. Через которую проходит мировая ось. И древний человек любое место своей жизни приобщал к Центру мира. При постройке дома или храма, при выборе места для города он с помощью ритуалов вписывал место своей жизни в Центр мира. Эта архаика неосознаваемо сохранилась в нас. Мы все испытываем потребность жить в Центре мира. И когда мы ищем свою региональную специфичность, то на самом деле подыскиваем аргументы для того, чтобы обосновать, что мы живем в Центре мира.

- И зачем нам все это?

- Это естественное стремление человека. Он должен жить в осознанном, необычном, уникальном пространстве, приобщенном к высшим бытийным ценностям.


Там, где есть все

- А может ли существовать объективный центр мира?

- Скажем так: в научной картине мира этой точки не существует.

- Человек, живущий в Нью-Йорке, имеет больше оснований считать, что живет в центре мира, чем, например, мы.

- Здесь несколько иная тема: "провинциальность - столичность". В столице степень самодостаточности такова, что человек уже не проблематизирует эту тему. Он даже об этом и не думает. Нью-Йорк или Москва - там все. А города провинциальной России в силу многих условий не самодостаточны. И для них проблема специфики очень важна.

- То есть столица, в отличие от нас, - место, где есть все? А как же быть с фразой из вашей монографии: "В любом уголке есть все, что нужно человеку для жизни и смерти"?

- Мы, действительно, живем там, где есть вс„. Но это еще важно чувствовать, уметь разглядеть. Для этого необходимо обладать уже неким уровнем духовного развития: Это глупое, конечно, выражение. Но есть такие люди, ну, скажем так, не с бытовым сознанием, которые понимают, что вся культура находится здесь, с тобой вместе. Вот, к примеру, для вашего органиста Владимира Хомякова то место, где стоит его орган, - это Центр мира.

Другое дело, что для культурного человека необходим постоянный стимул общения, столкновения мнений, обмена, разговоров, взглядов. Поэтому столица дает в этом плане массу преимуществ. Концентрация личностей - первое из них. От чего больше всего страдает провинциальный город, его творческая интеллигенция? От разреженности среды. Тем более наши города - рабочие, индустриальные.

- А, кстати, какая она, Пермь? Похожа на Челябинск?

- У Перми и Челябинска много общего в прошлом. Это у Екатеринбурга давняя индустриальная история. Но Челябинск, может быть, лучше пользуется своей индустриальностью. Он бодрее живет. А Пермь - это очень большой маленький город. Она выросла взрывным образом за несколько десятилетий после войны. В город хлынуло деревенское население. Там очень мало людей, которые имеют несколько поколений городских жителей.

- Это важно?

- Человек, живущий в городе, должен вырасти в горожанина. - Есть какое-то городское качество - особое сознание, поведение, привычки. Это особый темп жизни, особая подвижность, предприимчивость, ухватистость, приспособляемость. Негорожанин к новому относится немного с опаской. Он часто более инертен, более опаслив, менее ловок и т.д. Что отличает москвича, приезжающего в провинцию? Особое какое-то трудноуловимое умение себя вести.

- И грамотная речь.

- Да-да, и речь. А город - это ведь место повышенной коммуникативности. Место, которое постоянно производит тексты. В деревне это не нужно, там есть слухи. Письменность - городское явление: книга, газета...

- ...:вывески.

- И вывески тоже. Город весь напичкан словами. И все это вырабатывает особую реакцию, особые речевые тактики и стратегии. Это московское качество встречаешь не только в человеке интеллигентном, но в самом простом, с улицы. И, кстати, москвичи часто более тактичны. Но Москву тем не менее в России не любят. Провинция побаивается ее, чувствует себя ущемленной. Пространство все-таки оказывается очень неоднородным. И, следовательно, позитивистская картина мира не абсолютно верна. Архаическая картина ценностно организованного, иерархизированного пространства, с ощущением плохих мест и хороших, темных и светлых, она, видимо, более близка человеческой природе.


Аркаим везде

- Вообще насыщать местные особенности всякого рода мистическими переживаниями оказывается довольно эффективно. Чем и занимаются те люди, которые ездят на Аркаим, и отчасти, кажется, сам Геннадий Зданович.

- Профессор Зданович на меня произвел интересное впечатление. Я не пытаюсь его критиковать, я пытаюсь его понять. Мне кажется, для него археология как некая точная, академическая наука отошла на второй план. А на первый выдвинулись другие, глобальные цели, романтические, мистически окрашенные. Почему именно Аркаим, ведь о Синташте мы узнали задолго до Аркаима, и она дала информации гораздо больше? Но зазвучал Аркаим. Так совпали условия. Здесь и угроза затопления, необходимость его отстоять, энергия, в это вложенная. Потом - приезд Тамары Глобы, увидевшей "энергетический столб". Имя Аркаим зазвучало в нашей духовно озабоченной тусовке. Заратуштра, арии, и - создается аркаимская мифология. Теперь Аркаим для Челябинска значит очень много. Но дело в том, что такие мифологии очень часто бывают, так сказать, субкультурными. Это не те мифологии, которые могут реально объединить место и эффективно его представлять. А если археология и фантазия далеко расходятся, то мы будем сталкиваться, скорее всего, с мифологическими эфемеридами. Кстати, любопытный пример. Пермяки не простили, видимо, челябинцам, что Аркаим находится здесь. Они выяснили, что Заратуштра родился, в сущности, под Пермью при слиянии рек Чусовой и Камы.

- Это любопытно!

- Да, там есть "гора Заратуштры", есть тур "Тропой Заратуштры". Взыскующие света собираются на мысу, где родился Заратуштра, совершают зараострийские обряды, жгут костры, омываются в водах реки Чусовой. Потом едут на Белую гору, которая оказывается горой архангела Благой мысли Вахумана, потом посещают пещеру Зема. Эта растяжимая география Авесты, к которой апеллирует профессор Зданович, не менее ловко транспланирована уже на пермскую территорию.

Такие мифы не могут быть долговечными.


Памятник двоечнику

- Здесь самое время поговорить о деятельности фонда "Юрятин". В чем его идеология?

- Пробуждать гения места. Искать конвертируемые знаки места. Все-таки уральские города очень сильно задавлены индустрией. Слишком сильно. Городская интимность теряется. Поэтому хотелось ее возрождать, только на уровне местных героев. Самое лучшее, что сделано, - нам удалось буквально воскресить человека, незаметного героя культурной истории. Простого киномеханика, который работал в клубе работников госторговли, показывал там элитарное кино. Это было культовое место.

Люди даже имени его не знали. Он был абсолютно маргинальным человеком. О нем не было ни одной строчки ни в одной пермской газете. Мы вы-шли на него в рамках программы "Город: места и лица нашей памяти". И вот там стал всплывать этот Володя Самойлович. Десятки людей говорили: "переломное событие в моей жизни", "открылись глаза", "я стал ходить в клуб работников госторговли, там я познакомился с такими-то людьми", "там я впервые увидел Феллини и понял, что такое настоящее искусство". И в результате вы-плывает фигура этого незаметного человека, который был страстным библиофилом и киноманом. Он не был диссидентом в буквальном смысле, он не выступал нигде. Он только показывал кино. И мы собрали эти истории, издали. Сначала в вашем журнале "Уральская новь", потом очерк написал по нашей просьбе Анатолий Королев для "Искусства кино". А в прошлом году мы поставили этому человеку памятный знак. Это первый интимный, живой памятник в городском пространстве. Люди восприняли это очень тепло. Вот еще одного человека вписали в город. Мы стали упрямо называть нашу библиотеку имени Пушкина "Домом Смышляева", это был дом именно Дмитрия Смышляева, очень важного для Перми человека в XIX веке. Наш топоним стал транслироваться, и для многих это теперь Дом Смышляева. Я не исключаю, что он станет таковым официально.

- На фоне того, что вы сейчас рассказываете, претензии Перми на роль родины Заратуштры выглядят смехотворно.

- Вот я и говорю, что мифологии бывают разные. Есть мифология с корнями, а есть - мечтательная, что ли, романтическая.

- Насколько мне известно, фонд "Юрятин" был против установки в Перми памятника Татищеву. Почему?

- Не то чтобы против: Решение поставить памятник Татищеву абсолютно не творческое, инертное, глупое. Ну есть же Татищев в Екатеринбурге, есть Татищев в Тольятти. И надо повторить в третий раз! Татищев - не то, что делает город необычным. Наоборот, он его стереотипизирует. Надо искать какие-то местные достопримечательности, местных героев, местные культы. Вот пример. Единственный фильм, ставший известным, снятый в Перми, - "Об Иване Семенове, второкласснике и второгоднике". Эту историю написал наш местный писатель. Многие помнят это доброе кино про смешного такого двоечника. А с другой стороны - популярный местный герой, персонаж пермской литературной мифологии, им ведь гордятся до сих пор! Памятник Ивану Семенову - это то, что просится.

- То есть этот забавный персонаж может быть мощнее реальных исторических?

- Если мы говорим о конвертируемости символики, то да. Тема региональной идентичности, специфики стала и политически востребованной. Выстраивание стратегии региона без этого невозможно. Местные администрации наперебой заказывают роскошные альбомы о своем регионе, сборники статей, какие-то буклеты. Кроме того, тема пошла и на рынок, стало понятно, что образ территории - важная компонента территориального маркетинга, более того - товар. А поскольку территорию нужно продавать, то оказалось, что культура, символические компоненты, связанные с местом, - очень важная составляющая маркетинга. Привлекательность территории только на металлургических заводах не построишь.


Владимир АБАШЕВ - профессор, доктор филологических наук, заведующий кафедрой журналистики Пермского госуниверситета, президент основанного им фонда "Юрятин", лауреат премии "Малый Букер" за культур-трегерскую деятельность. Автор уникальной монографии "Пермь как текст". Как известно, в русской культуре существуют "московский" и "петербургский" тексты. По сути, Пермь стала третьим городом в России, который так основательно "прочитали".